Бронепоезд. Огненный рейд - Страница 72

— Вообще нет? А слизь? Или это просто выделения?

— Это не кровь и не выделения. Это… ммм… скажем так — часть их внутренней органики. Впрочем, в данном случае «внутреннее» и «внешнее» — понятия весьма относительные. Кстати, у болотных интродуктов отсутствуют и сколь-либо выраженные внутренние органы в привычном нам понимании. Функции этих органов распределены… хотя тут, пожалуй, больше подходит слово «растворены», по всей массе тела. Всех внутренних органов, представляете! Включая мозг.

— Не может быть!

Включая мозг… выключая мозг…

Сумасшедший дом какой-то на колесах, а не вагон! У Егора сложилось впечатление, будто он попал из бронепоезда в курилку научно-исследовательского института, где стал свидетелем непринужденного разговора научных сотрудников. Или нет. Тут более уместна другая ассоциация. Маститый профессор втирает о своих сенсационных открытиях молодой смазливой аспиранточке…

— Таким образом, потеря какой-нибудь части тела не оказывает фатального влияния на жизнеспособность всего организма, — продолжал док.

— То есть этих тварей убить невозможно?

— Ну… очень трудно — я бы сказал так. По крайней мере, при помощи имеющегося у нас оружия. Как ни странно, но заградительные колья и колючая проволока, которыми пользуются местные жители, оказываются более эффективными в борьбе с этим видом, чем пулеметы, гранатометы и огнеметы.

Бронепоезд как раз проезжал мимо утыканных рогатками и опутанных колючкой заградполей. Кое-где возле насыпи темнели усохшие останки болотных тварей. Между шпал тоже густо торчали укороченные колья. На этом берегу реки все было так же, как и на том.

— Но, собственно, колья и колючая проволока тоже не убивают этих существ, — продолжал док. — Заграждения просто ловят и удерживают их. А причиной смерти, по всей видимости, становится длительное отсутствие связи с болотным туманом. В чем суть этой связи и что это за туман такой, я так и не разобрался. Для этого мне нужны как минимум пробы тумана и живой интродукт. Ни того ни другого у меня, увы, нет.

Тяжкий вздох дока был полон неприкрытого сожаления.

— Что-нибудь еще удалось узнать, Леонид Степанович? — не сдержалась Марина. Вопрос был не праздный: в голосе девушки чувствовался профессиональный интерес ученого.

— Этот интродуктивный вид имеет довольно аморфное тело и обладает способностью к кратковременному изменению формы.

— Родственники метаморфов? — встрепенулась Марина.

— Вряд ли. А если да — то очень дальние. В полном смысле метаморфами эти интродукты не являются, поскольку не могут долго удерживать тело в измененном состоянии. К тому же, меняясь, они не мимикрируют под окружающую обстановку. Собственно, изменения формы в данном случае происходят не в целях маскировки, а исключительно для выполнения краткосрочных охотничьих задач.

— Например, чтобы пролезть в открытую бойницу бронированного вагона? — Егор, вспомнив о гибели третьего десантного, все же встрял в беседу ученых.

— Например, для этого, — согласился док. — Или для того, чтобы быстро преодолеть расстояние до жертвы.

Ну да… Слизни, выстроившиеся вдаль железки, ляпались на бронепоезд, как комья грязи, выпущенные из катапульты. А перед этим они тоже, помнится, менялись. «Сливали» вниз часть тела, надували ее шаром, накапливая там неведомую энергию. Или ведомую? Может быть, тварей просто подбрасывала в воздух какая-нибудь реактивная струя?

Егор поморщился. Гадость какая! Слава богу, мерзкие твари остались позади, и думать о них больше не хотелось. Ну, то есть совсем. Благо имелись другие поводы для размышлений.

И для тревог, между прочим, тоже.

В поле зрения появился поселок заречных. Над станцией вилась вертушка.

Активная фаза боя, похоже, осталась позади. Поселение уже лишилось всех пулеметных вышек. Бетонная ограда была пробита в двух местах. Тяжелые ворота, перекрывавшие железнодорожное полотно, высажены точным попаданием ракеты. Несколько домов дымились. Теперь вертушка патрулировала территорию, не давая уцелевшему противнику высунуться из укрытий.

Короткие очереди бортовых пулеметов звучали редко. Снизу еще реже и не очень убедительно кто-то огрызался из легкого стрелкового оружия. Но все же огрызался! Значит, накрыть с воздуха удалось не всех. И еще одна неприятная вещь: правая подвеска вертолета была разбита вдрабадан, в борту зияли отметины, оставленные крупным калибром. На летных характеристиках машины полученные повреждения, правда, никак вроде бы не отразились. Но это пока…

Коган приказал остановиться. Состав с лязгом встал, снова пропуская вперед союзников. На тот случай — и теперь Егор в этом не сомневался, — если подъезды к станции окажутся заминированными или если заречные приготовили какие-нибудь другие сюрпризы для незваных гостей.

Формально для этой остановки тоже имелась вполне уважительная причина: покоцанная винтокрылая машина возвращалась на бронепоезд. Вертолетный полувагон, раскинув борта, вновь обратился во взлетно-посадочный пятачок. Ну а то, что на неподвижную площадку садиться проще, чем на движущуюся, — и дураку должно быть ясно.

Вертушка аккуратно коснулась шасси самого центра платформы. Сразу видно: Коган взял в команду отменного пилота. Такой ас, наверное, мог бы посадить машину и на движущийся бронепоезд, но к чему лишний раз рисковать?

Винты еще вращались, а техники уже закрывали бронированные борта. Судя по всему, поднимать машину в воздух второй раз Коган не собирался.